В саровском театре, несмотря на ковидные ограничения, жизнь идёт своим чередом. Недавно мне удалось побывать на одной из постановок, о которой делюсь впечатлениями. «Вишнёвый сад» в постановке Антона Неробова интересен хотя бы тем, что это классика, которую ставили уже, возможно, миллион раз, и взяться за столь изученный материал — это, как минимум, смело. Правда, первое, что смутило — это то, что спектаклю дана характеристика «комедия». Конечно, сложно себе вообразить, что настолько классическое произведение, коим является «Вишнёвый сад», поставлено в комедийном жанре. Хоть своё произведение комедией назвал сам Чехов, от комедии там ничего нет, лишь пару раз редкими вкраплениями встретились сцены, где можно было улыбнуться, но только за счёт непосредственности и наивности персонажей. Признаюсь, при прочтении пьесы раскрыть их характеры мне было сложно, а постановки других театров я видела урывками. Только будучи уверенной, что по законам сцены ружьё, висящее на стене, в конце должно выстрелить, я ждала этого самого выстрела, а его не последовало. Или я не увидела. Не выстрелила роль младшей из сестёр — Ани. Также не выстрелили для меня Шарлотта (кто она вообще и зачем?) и служанка-Дуняша. Они не давали своим присутствием главным героям никакого толчка для действия или внутреннего изменения, не изменились никак сами. Возможно, у Чехова сознательно не прописана «арка» персонажей, когда под воздействием внешних факторов герой меняется внутренне, приобретая те или иные качества личности. Как были герои: кто слабовольный и несерьёзный, кто наивный и не приспособленный к жизни, кто расчётливый — все они таковыми и остались. О «Вишнёвом саде» пишут, что автор, назвав пьесу комедией, приглашает посмеяться, в первую очередь, над собой. Задуматься о своём жизненном пути: прожигаем мы или созидаем свою жизнь. А кто в пьесе созидатель? Расчётливый, лишённый эмпатии и где-то хладнокровный купец Ермолай Лопахин? В неробовской постановке он с таким говорящим шрамом на лице. Вначале Лопахин рассказывает о том, как отец — грубый мужик — по лицу его ударил, а Любовь Андреевна — главная героиня — утешала, помогала смыть кровь. Видимо, этот след остался и на лице, и в душе, ведь так трепетно он о барыне говорит, предлагает в финале ей ключи от имения, встав на одно колено… Может, по этой причине он не делает предложения её приёмной дочери Варе? Может, в сердце у Ермолая вовсе не Варя?.. Лопахин — герой неоднозначный, но он вызывает понимание. Успешный предприниматель, ищущий выгоды дела, однако не лишённый души — в современном мире это главный герой многих фильмов, герой, которого зритель воспринимает без отторжения. В пьесе у Чехова Лопахин, скорее, антагонист, герой больше отрицательный. Он своей бизнес-идеей губит старинный сад — воплощение самый светлых и чистых мыслей и воспоминаний главных героев: Любови Андреевны и её брата Леонида. Любовь Андреевна: «О, мой милый, мой нежный, прекрасный сад!.. Моя жизнь, моя молодость, счастье моё, прощай!.. Прощай!..» Главная героиня не вызывает сочувствия. Женщина она склада вовсе не практического, сорит деньгами, понимая своё плачевное положение, однако не в силах сказать «нет» тем людям, кто её податливостью пользуется. Она сломлена. Шесть лет назад умер муж, потом утонул семилетний сын. Не в силах пережить утрату, она кутит, пытаясь создать иллюзию радости. В поисках счастья вступает в разрушительные отношения: возлюбленный в Париже, его нет в действии, но зритель понимает его влияние. Как и печальный исход: Любовь Андреевна потратит все оставшиеся небольшие деньги и останется прозябать без средств, без имения, увядающая и с печальным опытом, без надежд выйти замуж и хоть как-то устроить старость. Впрочем, не жаль. Думаю, у современного зрителя она не вызовет сочувствия и переживаний. Каждому по заслугам, каждому по трудам. Невелик труд раздавать деньги, чувствуя себя чьим-то спасителем. Врезалась в память сцена подаяния слепому. Слепой прорисован гротескно: высокий, в очках, шляпе, движения резки и широки. Он не вписывается в стилистику доселе на сцене происходящего, в нём что-то зловещее. Это бес в образе человека, который вытягивает из бедной героини последние соки. Та подала золотой… Хочется сказать про студента Петю. Он человек тоже непрактичный, никчёмный. В 28 лет всё ещё студент вроде как третьего курса. В нелепой фуражке, в студенческом мундирчике… На что он живёт? На что будет жить дальше? Если за него отдадут семнадцатилетнюю Аню (а её отдадут, судя по всему, для Любови Андреевны это тоже широкий щедрый жест), какая жизнь её в таком случае ждёт? Жизнь, полная лишений и разговоров о высоком. Да, Петя — студент, облезлый барин, кому швыряют его калоши, он горазд порассуждать о высоком. Чехов написал пьесу на пороге первой русской революции, и революционная тема сквозит в постановке: здесь и монолог Петра Трофимова об упадке интеллигенции, и прогресс купца Лопахина. Тот, сын и внук крепостного, говорит о себе: «Отец мой, правда, мужик был, а я вот в белой жилетке, жёлтых башмаках». Хоть и понимает он, что остался «если подумать и разобраться, то мужик мужиком», однако всё же в люди выбился. В постановке использованы технические возможности, которые дает обустройство театра. Построен подиум, позволяющий актёрам проходить сквозь зал и проговаривать свои монологи среди зрителей. Спектакль изобилует деталями, нарушающими пространство и время. Таких моментов маловато в первом действии, что делает его несколько затянутым. Но ближе к финалу их становится всё больше. Например, в конце рабочие выносят мебель и разбирают декорацию. Они в современной одежде, с современным инструментом. Рабочие не незримы — взаимодействуют с Лопахиным, получая от него деньги за труд. Они своей современностью выпадают из контекста происходящего, тем самым подчёркивая всю его нелепость для героев. Это всадники Апокалипсиса, их тоже четыре, призваны сеять хаос и разрушение… Сильным для меня стал момент, когда рабочие выносят со сцены рояль. Белый, красивый, символ прежней радостной жизни, которая когда-то цвела в доме. На рояль погрузили стулья и кое-какие вещицы из убранства детской. Сняли прозрачную занавесь, бросили на крышку, она саваном свисала с краю. Затем, пропустив под роялем стропы, взяли на плечи и, как гроб, понесли… Очень символично, на мой взгляд: похороны счастья. Спонсор действа — купец Лопахин. Сам Лопахин уезжает в Харьков, а дом оставляет на попечение Епиходова — человека непонятного происхождения и рода занятий. «Двадцать два несчастья», недотёпа, несерьёзный и смешной. Для современников это было бы жёсткой насмешкой — отдать дворянское имение такому человеку. Но в наше толерантное время Епиходова не осудят. Его несуразность и неуклюжесть будет воспринята как особенность, имеющая право на существование. И скорее Епиходову зритель отдаст свои симпатии и поддержку, ведь ему так всегда не везёт… Наше общество любит фриков, относится к ним с пониманием. Финальная сцена, самая пронзительная, на мой взгляд. Забытый старый слуга Фирс оставлен в пустом заколоченном доме… Эта сцена вне времени. Ведь сколько одиноких стариков и в наши дни остаются одни, брошенные всеми. Всю жизнь, как Фирс, посвятившие себя работе и заботе о других, умирают забытыми. Постановка Антона Неробова, думаю, будет интересна зрителям — и уже имеющим представление о пьесе, тем, кто видел её в воспроизведении других режиссёров, и тем, кто с «Вишнёвым садом» ещё не знаком. И, конечно, прежде чем идти на спектакль, нужно прочитать произведение Чехова. В любом случае, «Вишнёвому саду» уже почти сто двадцать лет, а он до сих пор побуждает к размышлению.
Марьяна Стыраневская г. «Городской курьер», 2022 г, № 6 от 9 февраля