«Вовка в Тридевятом царстве», он же «Эдвард Руки-ножницы»

Накануне окончания 75-го сезона Саровский драматический театр показал зрителям новый спектакль для семейного просмотра — хулиганскую фантазию «Золотой петушок» по мотивам одноименной сказки А. С. Пушкина. Напомним, в этом году исполнилось 225 лет со дня рождения «солнца русской поэзии». Над спектаклем трудились режиссер из Санкт-Петербурга Фамил Джавадов и художник-постановщик Софья Скороходова.

Сюжет знаменитой пушкинской сказки в новой постановке рассказан от лица Шурика — шестилетнего мальчика, который силой своей фантазии неожиданно попал в «тридевятое царство» и стал… царем Дадоном! Вы думаете, быть царем легко и приятно, конфеты и прочие радости бытия так и сыплются на тебя драгоценным дождем? Соседи трепещут, войска побеждают, а беды обходят стороной? Как бы не так! А вот попробуйте — побудьте царем хоть одну ночь! И увидите, что в сказочном царстве-государстве всё иной раз просто летит в тартарары: соседи нападают, войска исчезают в неизвестном направлении, а конфет вовсе не дают. И напоследок — именно вам придется вести свою рать на войну с неведомым и страшным врагом…

Честно говоря, спектакль заставил меня испытать целую гамму чувств. С одной стороны, мрачноватая эстетика постановки, одеяния героев с элементами стимпанка, минорная музыка композитора Антона Алексеевского, темные декорации и красноватая подсветка — все это оказалось слишком нетрадиционно для моего восприятия сказки Пушкина. «Русским духом» там пахло совсем чуть-чуть. И гораздо больше — фильмами Тима Бёртона (нелюбимыми лично мной), отсылками к советскому мультику «Вовка в Тридевятом царстве» и, неожиданно, фантастическому циклу «Звездные войны». И еще ощутимо пахнуло сюрреализмом — вполне в стиле все того же Бёртона. «Какой-то гибрид Вовки в Тридевятом царстве с Эдвардом Руки-ножницы», — подумала я.

Но с другой стороны, спектакль получился настолько цельным, впечатляющим как произведение и, главное, заставляющим проникнуться судьбой главного героя, сопереживать ему, что я готова была смириться даже с Бёртоном! Мои переживания достигли пика в момент, когда Дадон, отправив на войну одну за другой две рати под предводительством Потапыча и Косого, осознал, что третью рать вести некому, кроме него, шестилетнего царя. Надев подушечные доспехи и водрузив на голову хоккейный шлем, он отправился навстречу темной неизвестности…

Не могу не отметить чудесную актерскую работу молодой артистки Марии Раздобариной — в роли Шурика она абсолютно естественна, капризничает и выпрашивает конфеты, злится и пугается, как настоящий шестилетний мальчишка. Под стать ей находчивая Мама (Ирина Аввакумова), чудаковатый Звездочет (Павел Козлов) и трагический Золотой петушок (Лев Арустамов). Шамаханская царица (Юлия Французова) столь же очаровательна, сколь и опасна. Это настоящее языческое божество, которому поклоняются и которое умилостивляют шаманы с помощью магических бубнов. Обаятельные служанки — ни дать ни взять Василисы Премудрые и Двое из ларца из «Вовки в тридевятом царстве» (Анастасия Андриевская, Виктория Вавилова, Анфиса Карманова, Дарья Усачева) и озорные барабашки, они же хулиганы (Артем Жуков, Дмитрий Зонов, Даниил Комаров, Андрей Кочетков, Кирилл Морозов) обрамляют сюжет спектакля. Спектакль плотный, динамичный, скучать и лезть в телефон зрителю будет совершенно некогда. И уже одно это означает, что постановка удалась!

Огромную роль в эстетике спектакля играют костюмы героев — они образуют его стиль, на который нанизывается восприятие сказочного мира, изображенного режиссером и художником. Персонажи одеты в пижамы (ведь Шурик слушает сказку в постели), они же одновременно — и мрачноватые одеяния в стиле панк-рок, разлинованные в клетку и полоску, как школьные тетрадки. Барабашки в черно-белую шахматную клетку и в панковских очках, Звездочет в футуристичном головном уборе — гибриде космического шлема и лампы накаливания. Шамаханская царица в ядовито-зеленом змеином платье — отсылка к образу принцессы Амидалы из «Звездных войн» — символ колдовства и опасности.

Картину не такого уж доброго и безоблачного мира постановки дополняют декорации — аскетичные, мрачноватые и очень выразительные, а также музыкальный ряд, где минорные мелодии композитора Антона Алексеевского перемежаются песенками из известных детских мультиков советских времен, только усиливающими сюрреализм происходящего.

Ну, а где же в спектакле стихи Александра Сергеевича, спросите вы. Они там есть — избранные фрагменты, зато ключевые, и некоторые из них повторяются не по одному разу. Их-то юные зрители, наверно, и запомнят прежде всего. И, возможно, захотят так же, как главный герой Шурик, перечитать на ночь эту совсем не детскую сказку…

Спектакль как сотворчество

Режиссер Фамил Джавадов рассказал, что спектакль в Сарове у него десятый по счету, и семь из них детские — можно сказать, что в этот период своего творчества он специализируется именно на детских постановках. И это его совершенно не расстраивает, ведь, по его словам, именно театр для детей не вызывает вопросов, для чего он вообще нужен. «С детьми больше возможностей изменить что-то в лучшую сторону, чем со взрослыми. Ребенок более открыт и восприимчив, и есть шанс посеять зерно, которое прорастет», — говорит режиссер.

По словам Фамила, спектакль в том виде, в каком он получился — итог совместной работы его как режиссера, художника-постановщика Софьи Скороходовой, которая предложила эстетические решения, художественную концепцию спектакля, с которыми ему пришлось работать, осваивая это пространство. И, конечно, артистов, которые также являлись полноценными его участниками и предлагали свои решения в процессе репетиций. «Вместе с артистами мы придумывали правила игры в этом мире и пытались найти ясное оправдание, почему все происходит именно так, а не иначе», — рассказал он.

Откуда у спектакля такая эстетика? «Фильмы Тима Бёртона — это то, что меня в детстве впечатляло и впечатляет до сих пор. Мы ведь в своих постановках говорим про самих себя, — отвечает режиссер. — Эти образы узнаваемы, то есть визуально работают, и даже если ребенок с фильмами Бёртона не знаком, возможно, повзрослев и посмотрев их, он их узнает».

— Атмосфера спектакля мрачноватая, местами даже мне стало страшновато — как думаете, понравится это детям?

Фамил Джавадов: «Мне кажется, дети немного иначе воспринимают мир. Я, например, в детстве очень любил смотреть фильмы ужасов — хотя мне было и вправду страшно. Страшноватые моменты были введены в постановку сознательно — именно поэтому мы поместили туда еще и юмор с аттракционами для контраста, чтобы зритель смог получить полный спектр эмоций. И, конечно, хотели еще сделать так, чтобы со спектакля ребенок и родитель ушли с темами для будущего серьезного разговора. Ведь наш спектакль — для семейного просмотра».

— Вы придерживаетесь той классической точки зрения, что театр должен воспитывать?

Фамил Джавадов: «Не то чтобы воспитывать. Просто во время спектакля зритель его проживает, что-то принимает на себя, и это дает новый опыт, расширение своих границ. Спектакль — это путь героя, как бы его жизнь вкратце. Мы проживаем ее вместе с главным героем, и с нами за эти полтора часа тоже нечто происходит».

— «Правила игры» в спектакле придумывались вместе с актерами. Насколько они являются его соавторами?

Фамил Джавадов: «В целом я был направляющим, но действительно это было сотворчество. Были бы другие артисты — стал бы иным спектакль. На нескольких лабораториях критики отмечали, что мои спектакли жестко застроены, что я режиссер, который просто загоняет актеров в некие рамки. Мне действительно очень важна форма, но меня такая оценка критиков всегда удивляла — ведь я как раз таки даю пространство и для артистов. Личность артиста очень важна».

Валерия Александрова
Новый город, 2024 № 24 от 19 июня